Читати книгу - "Том 3"

Ах, какой холодный, гордый тон! Свести человека с ума, лишить его здоровья, а потом еще изображать из себя оскорбленную королеву!

Любовь

Марья Захарьевна! Вы не знаете, чего мне стоит этот тон. Вы не имеете права так говорить со мной!

Г-ж а Груич

Права? А какое же вы имели право сводить с ума мо-его сына, отнимать у меня моє дитя?

Любовь

Я никого не сводила с ума, сама только сходила.

Г-жа Груич

Я не знаю, кто был более помешан, вы ли во время болезни, или Орест после вашего выезда.

Любовь

Виновата ли я в этом? Я даже ничего не знала, не знаю и теперь. Скажите...

Г-жа Груич

Виноваты ли вы? Вы еще можете спрашивать? Вы все знали заранее и все-таки играли в какую-то безумную игру, ставили на карту жизнь и счастье Ореста! Вы отрав-ляли его каждый день, каждый час и потом бросили его отравленным, на моих руках, а сами ушли, довольно просто решили дело! Вы еще смеете спрашивать, виноваты ли вы?

Любовь

Почему же я одна виновата? Зачем искать какой-то вины? Разве от этого легче? Сам Орест говорил...

Г-жа Груич

Что мне до этого? Что мне до вашей философии? Моє дитя гибнет, сгорает, я чувствую, что он тает день ото дня! (Планет.) О моє дитя, сын мой несчастный!

Любовь

Ради бога, скажите, что с ним? Я ведь ничего не знаю. Я готова сойти с ума от всего этого. Что же с ним такое? Господи!

Г-жа Груич

Ах, что с ним! Его сердце грозит разорваться, сам он без сил, без,движепья, он страдает так ужасно... О; если бы у вас было сердце, если бы вы не были камнем!..

Любовь

Но чем же я могу помочь? Чтобы только спасти его — я на все готова.

Г-жа Груич

Идите к нему.

Любовь

Но вы сами говорили, что я для пего яд.

Г-жа Груич

Да, яд, отрава! Я зпаю это и все-таки требую, чтобы вы шли к нему. Ведь я же ему впрыскиваю морфий, когда он страдает, даю строфант, чтобы спасти его сердце хоть на минуту. Собственными руками, насильно готова я вести вас к нему. У меня уже нет сил, нет воли, я все для него делаю, что он желает, знаю, что в этом его погибель. Он говорил, чтобы я без вас не приходила. Идите же к нему, идите, умоляю вас!

Любовь (качает головой отрицательно)

Я могу его этим убить... Я дала слово... оп не хотел... не могу...

Г-жа Груич

Я вас ненавижу, я бы вас убила, по я все для вас сделаю, только идите, идите к нему!

(Падает перед ней на колени.)

Любовь хочет поднять ее.

Г-жа Груич^

Идите, если у вас єсть сердце! Оп умирает.

Любовь

Что вы?! Ну, я не знаю.,, я пойду... я не могу... я с ума сойду!.. Я йду, сейчас йду!

(Одной рукой хватается за голову, другой старается под-нять г-жу Груич.)

ВЫХОД ІЗ

Те же и Олимпиада Ивановна справа.

Олимпиада Ивановна (г-же Груич)

Где у вас совесть? Где у вас сердце? Разве вы не видите, что вы с ней делаете?

Г-жа Груич (встаету опомнившись)

Я только хочу, чтобы она дала обещание прийти.

Олимпиада Ивановна Идите отсюда, или я закричу па помощь!

Любовь

Я прийду, прийду.

Г-жа Груич Мьт живем в гостинице «Россия»,— помните!

(Уходит.)

Олимпиада Ивановна запирает дверь на крючок. Любовь опуска-ется на пол; сддя, она одной рукой упирается в пол, другой трет себе лоб, покачиваясь машинально.

Олимпиада Ивановна Люба!.. Ты плачешь?.. Что с тобой?

Любовь

(убитым голосом)

Я не плачу, я пе могу плакать... Что же мне делать, что делать?

Занавес

Тот же курорт. Большая веранда с видом на прпбережные горы. На верапде, ближе к степе дома, сидит Орест, в больпшх креолах на колесах, около него столик с лекарствами, книгами и газетами.

выход і

Орест — один, потом Острожин.

Орест бледный, больной; вьтражает нетерпение в лице и в дви-жениях; то берет со стола книгу или газету, то бросает иногда на пол, пробует подняться в креолах, чтобы посмотреть на улицу, но не может и бессильно опускается. Все это продолжается не бо-лее одной-двух минут.

Острожин входит на веранду, он еще более суетлив, чем прежде, движения еще более угловаты. Орест делает движение досады при его появлении, но Острожин этого не замечает, под-бегает и трясет Оресту руку.

Острожин

Ах, Орест Михайлович! Представьте себе — насилу па-шел вас!

Орест

Извините, вы слишком больпо жмете.

Острожин

Ах, я забыл!.. Простите! Тогда, на пристани, мы как-то разминулись, я даже не знал, где вы остановились. Так это было досадно! Но вот случайно встретил вашу матушку и от нее узнал.

Орест

Где вы встретили мою мать?

О с т р о ж и п

Да вот на той улице, которая идсг мимо церкви. Она отыскивала какую-то зиакомую и попала на мою дачу. Счастливый случай! Ипаче я рисковал остаться здесь без всякого общества; а для нас, людей столичных, это просто смерть!

Орест

Неужели у вас не бываст лотребности уйти от всякого общества?

Острожин

Бывает, бывает, но только на минуту, а потом... нет, опять тянет! Мы отравлены, мы не можем жить без га-шита.

Орест (рассеянно )

Без гашйша?

Острожин

Да, да, я называю гашишем этот «обмен мыслей» так называемый, этот калейдоскоп впечатлений, идей, борьбу ума и чувства, которые называются интеллигентной жизнью. Я приехал сюда лечиться от него, но мне уже без него тяжело...

Орест (так же рассеянно)

Тогда что ж,— возвращайтесь...

Острожин

Нет, нельзя, надо хоть немного поправить машину. Мы, журналисты, в полном смысле слова — машины. Труд нечеловеческий, движение невероятное, и между тем, один винт сломался и все пропало!..

Орест

Если пропало, так уж не поправишь.

Острожин

Как вы можете так спокойно? Ведь это значит сдать себя в архив!

Орест

В архив, так в архив.

Острожин

Хорошо вам так говорить, когда вы «именинник се-зона».

Орест

Я?

Острожин

Конечно! Ваша пьеса...

Орест

Я уже об ней забыл.

Острожин

Как? У нас ее недавно ставили, и, для летяего сезона, успех был неслыханный! Да что я, впрочем, вы, конечно, сами знаете...

Орест

Откуда я могу знать?

Острожин

Ну, оставьте, не разыгрывайте невинности! Рецензию Литеры, небось, читали?

Орест

Какой Литеры?

Острожин

Ах ты, господи! Да что вы мепя морочите? В пашей газете! Неужели не читали?

Орест

Нет, что-то не