Читати книгу - "Остап Вишня. Невеселе життя, Сергій Анастасійович Гальченко"

с ВИННИЧЕНКОМ, которого вскоре сменил ПЕТЛЮРА, – каковую (Директорию) украинские рабочие и крестьяне с помощью русских товарищей с треском выперли из Киева со всеми ее министерствами, чиновниками и прочими «атрибутами горе-государственности» и …. со мной, как с чиновником Министерства Шляхив – начальником канцелярии Санитарного управления этого министерства.

Началось унылое странствование, о котором замечательно сказали рабочие и крестьяне:

«У вагоні директорія,

Під вагоном територія».

Докатились до Каменца-Подольского, где и остановились. Я был свидетелем всей этой гнусной эпопеи, всего этого торбохватства, грабиловки и прочих прелестей, когда каждый из «власть имущих» (директора, министры и пр.) хапали кто сколько может, чтобы с награбленными ценностями удрать за границу.

Противно было смотреть. Ушел я из Министерства, чтобы хоть формально не чувствовать себя участником всех этих безобразий.

Начал пытаться пристроиться на работу в газете. Куда идти? Эсеровская газета, издававшаяся в Каменце «Трудовая Громада» придерживалась в то время, слабенькой – правда, оппозиционности. Пошел туда, так как я был определенно настроен против «правительства» Директории.

Фельетоны мои начали печатать. Это давало мне средства к существованию. Это во-первых. А во-вторых, была хоть малюсенькая частичка удовлетворенности, потому что фельетоны мои были против «Уряду Директории».

В партию эсеров я не вступил, но работал в эсеровской газете весь 1919 год и начало 1920 года. Писал я тогда под псевдонимом «П. ГРУНСЬКИЙ». Между прочим, во время суда над ЦК украинских эсеров в Киеве, в 1921 году, Д. З. МАНУИЛЬСКИЙ (общественный обвинитель на этом процессе) оценил мои фельетоны в «Трудовой Громади», как единственное, кажется, более или менее отрадное явление на общем унылом фоне эсеровской газетной писанины.

Редактором газеты в то время был эсер ГОЛУБОВИЧ, бывший премьер кабинета министров времен Центральной Рады.

Кончилась моя работа в эсеровской прессе скандалом: за мой фельетон газета была закрыта. В это время фактическими хозяевами в Каменце и на всей территории, подвластной Директории, были поляки. В фельетоне я резко высмеял и поляков, и ПЕТЛЮРУ. Мне пришлось удирать из Каменца. За границу я не пошел. Я пошел через фронты на Радянську Украину и в апреле 1920 года прибыл в Киев, где и явился в Реввоенсовет 12-й армии (тов. АРАЛОВУ). Явился, рассказал все, кто я, откуда, почему ушел, почему возвратился и т. д. Реввоенсовет легализировал мое возвращение и проживание в Киеве, где я начал работать в кооперативном издательстве «Книгоспилка» в качестве редактора украинского языка.

Таким образом, как видно из вышесказанного, я не будучи в партии эсеров, фактически в течение более одного года работал в эсеровской газете в качестве постоянного сотрудника. Это послужило причиной того, что многие, не зная истинного положения вещей, считали, что я принадлежу к партии эсеров. Окончилось такое мнение для меня неприятностью: в 1920 г. во время арестов членов ЦК украинских эсеров был арестован ЧК и я. Было это в октябре 1920 года. Но по проверке оказалось, что в партии эсеров я не состоял и в апреле месяце 1921 года я был из-под ареста освобожден. Арестован я был в Киеве, из Киева переведен в Харьков, где и освободился. ЦК эсеров в 1921 году был публично осужден в Киеве, я же суду предан не был, так как следствие установило мою непричастность к партии.

Были у меня личные знакомства с эсерами по работе в газете (ГОЛУБОВИЧ, ПЕТРЕНКО, ЧЕРКАССКИЙ, СТЕПАНЕНКО, ЧАСНЫК, ЛЮБИНСКИЙ), но знакомства эти были непродолжительны, так как работа моя в советской прессе, где с 1921 года я начал много печатать своих фельетонов, оттолкнула меня от них, а их от меня, и знакомство потом было только шапочным.

Под влиянием странствований с Директорией, под влиянием всех виденных мной безобразий, под влиянием анализа происходящих событий в то время, когда рабочие и крестьяне выгнали из Украины власть, называвшую и считавшую себя «народной», – появилась глубокая трещина в моем национальном сознании, сильно потускнели и померкли национальная моя романтика. «Відродження Нації» – так все это захватывало, облекалось в такие пышные красивые романтические цветы и уборы, так кружило голову.

Действительность отрезвила меня, заставила призадуматься, заставила искать, где же правда, в чем же дело? И песни украинские поем, и по-украински говорим и «народными» себя называем, а народ гонит нас, не признает, презирает.

Взялся за книги, начал читать ЛЕНИНА, СТАЛИНА, их статьи по национальному вопросу, вообще их произведения. Начал понимать. Прекратились сомнения, шатания. Осознал, где надо мне быть и с кем работать.

С 1921 года сознательно раз и навсегда сказал себе: «Работать только с советской властью».

И начал работать.

IV. 1921–1933 г.г.

Начал я работать в советской прессе и литературе с 1921 года. Украинская газета «Вісті ВУЦВК» были моей колыбелью, как советского журналиста и писателя.

С этого года я стал подписывать свои фельетоны, юморески т. п. псевдонимом: «Остап Вишня».

Работал я очень много, как постоянный сотрудник газеты «Вісті», юмористического журнала «Червоний Перець», а потом еще и газет «Селянська Правда», «Радянське село» и почти всех издававшихся с 1921 по 1933 год украинских литературно-художественных журналов.

По правде сказать, долго я не считал себя писателем, я считал себя журналистом, «газетчиком». До 1930 г., т. е. работая в прессе и литературе около 10 лет, я не входил формально ни в одну из существовавших тогда литературных организаций, т. к. повторяю, писателем себя не считал.

По настоянию и издательств, и товарищей по работе мною уже было издано моих отдельных книг, многие из них были переведены на русский язык и на языки братских народов Советского Союза, несмотря на все это, а также на то, что писатели из литературных группировок и организаций вовлекали меня организационно оформиться, вступить членом в одну из организаций, которой я так или иначе симпатизировал, – я отказывался, считая себя только журналистом.

И только в 1930 году я вступил в члены литературной организации «Пролітфронт» («Пролетарский литературный фронт»).

Все ли, мною написанное, было безгрешно в идеологическом отношении? Конечно, нет. Много было ошибок, много, быть может, было вывихов и с точки зрения классового подхода к описываемым явлениям, со стороны разрешения или освещения национального в моих работах вопроса, – все это я сознаю, так как в той большой и спешной часто работе, какую я вел, не все было четко сформулировано, а возможно, что и правильно то сформулировать я не был в состоянии, так как специалистом в этих сложных вопросах никогда себя не считал и не считаю. Одно только могу сказать, что никогда эти ошибки не делались мной преднамеренно, или тем более, злонамеренно, а были они результатом незнания или недопонимания того или иного общественного или бытового явления.

Подчеркиваю здесь же, что все без исключения мои работы, изданные отдельными книжками, сначала печатались в периодических газетах и журналах, т. е. проходили предварительную цензуру