Читати книгу - "Спогади. Кінець 1917 – грудень 1918"
Шрифт:
Інтервал:
Додати в закладку:
Как я уже говорил, — министерство финансов было в зачаточном состоянии. Ржепецкий много сделал для правильной постановки дела Он выработал новую налоговую систему, учредил Державный банк, Земельный банк, перетянул старых служащих из Петербургской экспедиции заготовления бумаг и блестяще поставил это дело… В первый период Гетманства Ржепецкий и я старались как можно скорее отделаться от русских денег. Помню, это предполагалось произвести в середине июня. Операция эта была чрезвычайно сложная, так как требовалось накопить предварительно около миллиарда украинских денег для того, чтобы беспрепятственно произвести обмен русских денег на украинские. Министерство из первых же дней начало к этому готовиться. Из составленной сметы обыкновенных приходов и расходов получилась картина довольно радужная. Единственно, что было очень неприятно, это тот громадный дефицит в 600 миллионов рублей, который очевидно, дали бы железные дороги, хотя Бутенко это отрицая.
Насколько хорошо было иаше финансовое положение еще в октябре, доказывает то, что мы с Ржепецким надеялись, что смета нового года будет проведена без дефицита. Помшатакую подробность:,велись переговоры по валюте с немцами. Мы считали, что заключили ужасно невыгодную сделку с ними, что немцы могли нас только силой заставить согласиться на это. А дело заключалось в том, что пришлось на то, чтобы марки принимались по курсу в 85 коп. На самом же деле их можно было скупать по 65 коп. А теперь карбованец стоит 60 пфеннингов.
Очень обвиняли Ржепецкого за то, что он недостаточно обращал внимание на взимание прежних налогов. Не берусь судить в таком сложном вопросе, насколько Ржепецкий был тут виноват, во всяком случае, им наэтотвопрос обращалось много внимания. Предполагалось учреждение и открытие нескольких банков. В этом деле я не соглашался с политикой Ржепецкого, и мне казалось, что он слишком был пристрастен к одним и недостаточно, требователен к другим. Этот вопрос настолько был для меня важен в смысле выяснений, что я просил Лизогуба обратить на него особое внимание. Идти на какие-либо уступки немцам Ржепецкий считал немыслимым, и не потому, что это были немцы, он просто как хозяин был скуп и берег каждую государственную копейку. Левые партии обвиняли Ржепецкого в том, что он субсидировал сахарную промышленность; я находил, что в этом отношении он был вполне прав. Весь вопрос состоял в том, чтобы в первую голову поднять промышленность. Как же ее было не субсидировать?
Он формировал Корпус пограничной стражи. Командиром его был назначен молодой генерал с Георгием на шее, Васильев. Дело продвигалось туго. Во всяком случае, как плохо это не подвигалось из-за того, что все платные солдаты был тот же распропагандированный элемент, все-таки корпус своими арестами контрабанды себя окупал.
Так как народ спаивался самогонкой, производство которой процветало во всех деревнях, и на эту самогонку тратилось громадное количество зерна, решено было восстановить винную монополию, которая в первый же год давала значительный доход.
Ржепецкий не производил каких-нибудь эффектов новыми финансовыми операциями, не поражал всех своими блестящими комбинациями, этого не было. Он просто налаживал правительственный аппарат, без которого положительно ничего нельзя было провести.
В политике с Великороссией я считал необходимым принять все меры к тому, чтобы освободиться от Петроградских и Московских банков, и входил в соглашение с местными отделениями всех тех банков, чтобы на первых порах сделать их широко автономными. Но с Ржепецкий, как и со всеми остальными министрами и со мной, получалась та же самая история, требовались какие-то экстренные реформы немедленно, а этого, при честном исполнении дела, нельзя было сделать. Прежде'всего необходимо было наладить правительственный аппарат, и тогда лишь можно было подумать об эффектах, если они были необходимы.
У Ржепецкого был действительно образцовый состав высших служащих, все это были выдающиеся люди из Петроградского министерства. Я могу обвинять Ржепецкого только в его удивительной недальновидности в вопросах внутреннем и внешней политики. Обладая даром слова и занимая, благодаря своему характеру, выдающееся положение в совете министров, он, пользуясь своим влиянием, из-за непонимания им общей обстановки, затормозил несколько хороших начинаний. В вопросе армии он тоже был неприятен. Военному министру, не острому на язык, приходилось положительно выколачивать каждую копейку, и время на это тратилось зря.
Читая теперь газеты; я часто встречаю в них указания на реакционную политику нашего правительства. Я с этим, объективно рассуждая, совершенно не согласен. Уж по одному своему составу можно было бы видеть, что там какой-нибудь реакционности нет места. Все министры, которые были в кабинете, были деятелями Временного правительства. Это верно, что министры подвергались атакам справа, что в провинции попадались люди, действовавшие, особенно первое время, реакционно, — не подлежит сомнению, но что все направление и дух правительства этим страдали — это сознательная или бессознательная выдумка. Мы задались целью провести демократические реформы, так же как и аграрную. Я и теперь считаю, что далее идти пока нельзя было в своих начинаниях. Да, впрочем, мы уже видели несколько примеров, из них последний — киевская Директория
Увага!
Сайт зберігає кукі вашого браузера. Ви зможете в будь-який момент зробити закладку та продовжити читання книги «Спогади. Кінець 1917 – грудень 1918», після закриття браузера.