Читати книгу - "Том 3"

Орест

(опустил голову, потом вдруг поднял ее, сверкнул глазами и вскочил с места)

Вы правы! Да, вы правы! Я не о лотерее говорю, она меня не увлекает, этот риск не захватывает меня. Но другої риск, риск жизни — о, это другое дело! Сам я, может быть, и не пойду на риск, не стану его искать, у меня для этого слишком мало энергии, по если меня захватит какая-нибудь посторонняя, стихийная сила, тогда я теряю самообладание! Знаете, вот иногда незаметно заплывешь в море далеко-далеко, чувствуешь, что волна тебя тянет, и вдруг является мысль: а что, если не хватит сил вернуться к берегу? Но вместо того, чтобы возвращаться, плывешь все дальше и дальше, и так как-то страшно тогда и приятно! Подростком я имел привычку — да, правду сказать, и теперь ее не оставил — бегать на пожары и там возиться вместе с пожарными, бросаясь в наиболее сильный огонь. Признаюсь, я это делаю не только из фи-лантропии. Мне интереснее тогда ставить на карту свою жизнь, чем спасать чужую. Я сам не знаю, что делается со мной, когда я вижу зарево пожара,— это нечто стихий-ное, непреодолимое! Должно быть, мотылек, летя на огонь, чувствует то же...

Любовь

(с увлечением слугиает и смотрит на Ореста радостно, как бы в жстазе)

Я вас понимаю, Орест! Риск... да что, без него вся жизнь человеческая была бы однообразна, как осенний дождик. Бояться его, значит бояться жизни, потому что во всякой карьере, в славе, в любви, везде риск. Даже в дружбе (взглянула на Ореста и несколько смутилась) бы-вает риск. Разве не рискованно быть другом такого стран-ного, капризного создания, как, например, я?

(Нервно смеется.)

Орест

При искренности между людьми, при глубокой и проч-ной симпатин никакой риск не страшені

Любовь подает руку, Орест пожимает, потом целует.

ВЫХОД 2

Те же и Милевский; при входе его Орест и Любовь расхо-

дятся.

Милевский

(тихо)

Ого,—друзья!.. (Громко.) Здравствуйте, Любовь Алек-сандровна! А! И вьі тут, Орест Михайлович? Я видел вас на лотерее, а потом вы вдруг исчезли. Ну, да и азартная же вьі, Любовь Александровиа! А что, выиграли вы что-нибудь, по крайности?

Любовь

Как же! Вот мой трофей! (Указывает на абажур.) Что, красив? Да что это я бросила его так небрежно, надо еще тете похвастаться выигрышем. (Суетится, чтобы скрьітъ смущение.) Ну, однако, я так все разбросала — тетя мне задаст!

fБерет шапочку, перчатки и абажур, хочет взять ротонду, но Орест подымает ее сам и песет вправо, Любовь уходит

влево.)

выход з Те же без Лгобови.

Милевский (смотрит на Ореста с улыбкой и качает головой)

Ах, Орест Михайлович, Орест Михайлович, берегитесь!

Орест (с неудовольствием)

Чего это?

Девушка 25 лет самое опасное создание в мире, может быть, даже опаснее, чем пресловутая femme de trente ans. По крайней мере, у нас в России это так.

Орест (вьіходит из терпения)

Это вы к чему? Уж не себе ли самому читаєте мораль? Вам теперь подобные афоризмы как раз нужны.

Милевский (смеется, нимало не смущаясь)

Вот, думал попасть в самое сёрдце. Ошибаетесь, голубчик, заряд даром пропал! Если хотите, я именно по соб-ственному опыту сужу,— я этот афоризм не очень давно эксперименталыю проверил. Да мне что? Моє дело просто и зависит только от степени чувства и других подобных причин, тогда как ваше дело гораздо сложнее, тут нуж-на тонкая техникаї (Смеется.) Любовь Александровна...

Орест (сдержанно и серьезно)

Послушайте, Сергей Петрович, я не понимаю вагаего разговора, и ваш тон просто оскорбляет меня. Вы, кажет-ся, хотите стать каким-то посредником или опекуном между мной и Ліобовыо Александровной. Ни я, ни она не давали вам на это права.

Милевский

Успокойтесь, я не претендую на роль резонера,— это роль скучная, и на сцене, и в жизни. К тому же я знаю, что вы рыцарь «без страха и упрека»...

Орест (резко прерывает)

Во всяком случае не такой рыцарь fin de siecle, как другие.

ВЫХОД 4

Тѳ жѳ и Любовь надевает абажур на лампу, вследствиѳ чегоѵ сцена все время в красноватом освещении. Орест поспетно берет со стола развериутую книгу и делает вид, будто читал ее только что.

Любовь

Что это вы, господа, тут спорите?

Орест

Да так себе, литературный спор.

Любовь

Вы что-то читаете? (Подходит и заглядывает в книгу.) А, Надсон! Вы, Сергей Петрович, кажется, не призиаете этого поэта?

Милевский

Нет, кое-что мне нравится. Вот, например... (берет книгу), да вот оно как раз (читает): «Только утро любви хорошо...»

О р е с т (прерывает)

Ну, там дальше эти стихи совсем не хороши, не стоит и читать. Да и вообще это не из лучших стихотворений Надсона, мне здесь другие гораздо большс иравятся.

(Ищет в книге.)

Любовь

(к Милевскому)

А знаете, Сергей Петрович, вам красный свет очень идет, вьі даже на Мефистофеля похожи!

Милевский

Ах, Любовь Александровна, вечно у вас комплименты обоюдоострые!

Любовь

Так и надо.

Орест (подает Любе книгу)

Вот, я нашел одни стихи...

Любовь (отстраняет книгу)

Лучше прочтите громко, я люблю, как вы читаете стихи.

Орест

(читает)

О любви твоей, друг мой, я часто мечтал,

И от грез этих сердце так радостно билось,

Но едва я задумчивый взор твой встречал —

И тревожно, и смутно во мне становилось.

Я боялся за то, что минует порыв Унося прихотливую вспышку участья,

И останусь тогда я вдвойне сиротлив,

С обманувшей мечтой недоступного счастья.

Точно что-то чужое без спросу я взял,

Точно эта нежданная, светлая ласка —

Только призрак: мелькнул, озарил и пропал, Мимолетный, как звук, и солгавший, как сказка; Точно взгляд твой случайной ошибкой на мне Остается так долго, лазурный и нежный,

Или грезится сердцу в болезненном сне,

Чтоб бесследно исчезнуть с зарей неизбежной.

Так, сжигаемый зноем в пустыне скупой,

Путнйк видит оазис — и верить боится: —

Не мираж ли туманньїй в дали голубой Лживо манит под тень отдохнуть и забыться?..

Любовь слушает, опустив глаза, иногда подымает их и с тревогой смотрит на Ореста, наконец лицо ее припимаот пеподвижное, как бы камешюе выражеиие.

ВЫХОД 5 Те же и Саня.

Саня

Боже! И здесь литературньш вечер!.. Вот уж судьба моя злосчастная!

Все здороваются с ней.

Милевский

А вы разве уж были сегодня где-иибудь па литератур-ном вечере?

Саня

Да. Ах, была! В гимназии, знаете ли, где я училась; так как-то вышло, что нельзя было не пойти. А там была

такая скука! Эти вечера только