Читати книгу - "Остап Вишня. Невеселе життя, Сергій Анастасійович Гальченко"

К «Стебунам» – так ВЫШНЯ называет всех критиков и, вообще, новых людей в руководстве Союза, – он относится с нескрываемым презрением и ненавистью.

Справка: Остап ВЫШНЯ состоит на формулярном учете.

Имеются сигналы об отдельных нездоровых высказываниях его в период пребывания в командировках. Эти сигналы перепроверяются.

Агенту дано задание продолжать наблюдение за ВЫШНЕЙ, изучать его поведение и политические убеждения путем более частого общения.

Донесення агента «Ленский» начальнику відділення 2 відділу 5 управління МДБ УРСР Шевку

27 листопада 1947 р.

Строго секретно

МАЛЫШКО исполнилось 35 лет. Он устроил небольшую вечеринку, на которую были приглашены только друзья. Присутствовали на ней: Остап ВИШНЯ с женой, ВОСКРЕСЕНСКИЙ[31] с женой, НАГНИБИДА с женой, МОКРЕЕВ /один/, КОЗАЧЕНКО с женой. Особенного ничего на этих именинах не произошло. Правда были интересные тосты, особенно тосты произносились ВЫШНЕЙ.

– Що б не було – любите народ, любите народ, – поучал ВЫШНЯ присутствующих. Причем в этом призыве «любите народ» ясно для всех звучала причина, почему его надо любить, этот народ. Потому что он угнетен, потому что и мы, писатели, угнетены, – такая несказанная мысль ясно звучала в этих народнических лозунгах. Но эту мысль надо было только понимать. Произнесена она не была.

Характерен еще тост ВЫШНИ за ВОСКРЕКАСЕНКО. – Из всех здесь присутствующих, из всех писателей я знаю лишь одного, до конца принципиального – это ВОСКРЕКАСЕНКО! – воскликнул ВЫШНЯ, целуя своего однодумца.

Интересно выступил МОКРЕЕВ. Он как бы признал своей ошибкой – свое выступление против ВЫШНИ на одном собрании в союзе. Говоря, что он не отказывается от правильности своего выступления, он сказал, что он мог не выступать против такого человека, как Остап ВЫШНЯ. Очевидно, в данном обществе ему надо было так выступить.

Правда это не было особенно эффектно. Тост не вызвал особенной реакции ВЫШНИ, но МАЛЫШКО он очень понравился.

Там же произошла ссора между ВОСКРЕКАСЕНКО и НАГНИБИДОЙ. И когда НАГНИБИДА ушел, ВОСКРЕКАСЕНКО радостно воскликнул: «Наконец избави-лись».

Создается впечатление, что НАГНИБИДА здесь не так уж свой.

А вообще чего-то особенного не произошло.

Справка: Писатели МАЛЫШКО, ВЫШНЯ и ВОСКРЕКАСЕНКО разрабатываются по делам-формулярам.

Агенту дано задание продолжить общение с МАЛЫШКО, выявлять его националистические настроения.

тов. ШЕВКО

Остап ВЫШНЯ, судя из донесений ряда агентуры, заслуживает серьезного внимания, но разрабатывается плохо.

Я уже Вам давал по этому вопросу указания.

Займитесь активно им.

Волошин.

28. XI-47 г.

Донесення агента «Стрела» начальнику відділення 2 відділу 5 управління МДБ УРСР Шевку

24 грудня 1947 р.

Строго секретно

Назначение Л. М. КАГАНОВИЧА зам. пред. Совета Министров СССР и разговоры об его отъезде в Москву – вызвали непосредственную реакцию. Смысл этой реакции в основном – радость, что Л. М. КАГАНОВИЧ не будет секретарем ЦК КП/б/У, и расчеты на то, что «теперь будет легче».

СЕНЧЕНКО: «Уедет? Неужели уедет? хотя бы уехал!» – «Политика, конечно, не изменится, будет то же самое, но от человека много зависит». – «Наверное, СТАЛИН увидел, что он на Украине всю интеллигенцию выбил из строя и, со свойственной ему решительностью, сразу оборвал».

ЯНОВСКИЙ: «Вот будет здорово, если уедет!» – «Хозяйственник из него хороший, метро строить, или железные дороги, но культурой и интеллигенцией ему не руководить! СТАЛИН, наверное, это понял».

ЯНОВСКИЙ гадает – повышение это, или понижение для КАГАНОВИЧА, и заключает: «Пусть повышение, лишь бы тут его не было!»

ЯНОВСКИЙ предусмотрительно предупреждает: «Только не надо показывать вида, что мы довольны, надо делать вид, что нам это все равно».

Когда ЯНОВСКИЙ услышал, что секретарем ЦК КП/б/У будет, очевидно, снова Хрущев, он воскликнул: «Милый Никита Сергеевич! Дорогой Никита Сергеевич!»

ПАНЧ доискивается – почему извещение о назначении на последней странице. Он склонен усматривать в этом понижение и «недовольство СТАЛИНА КАГАНОВИЧЕМ». Говорит: «Если СТАЛИН недоволен, он этого не скрывает и немедленно исправляет».

ПАНЧ считает, что теперь, «конечно, будет легче». ПАНЧ подметил, что «СТЕБУНЫ переполошились! Так им и надо!»

КОПЫЛЕНКО, обсуждая причины ухода КАГАНОВИЧА, говорит: «Непонятный, но желательный факт!»

КОПЫЛЕНКО говорит: «КАГАНОВИЧ развел групповщину, раздул антисемитизм».

«Хотя б действительно уехал, чтобы можно было почувствовать себя человеком!»

ВЫШНЯ спешил, когда повстречавшись я заговорил с ним об отъезде КАГАНОВИЧА. Он в ответ только замахал руками, крикнул «Ура!» и пошел по своим делам.

Жена РЫЛЬСКОГО поздравила меня и сказала: «Ну, скатертью ему дорога!»

В. З. Гжицький

Ніч і день

1947 рік

Ішов пішки. Чомусь боявся сісти в трамвай, неначе вперше його побачив. Соромно було спитати кондуктора, скільки коштує проїзд. Йшов, оглядаючи давно забуті вулиці. І ось він уже на Хрещатику. На місці колишніх будинків були розчищені площадки, подекуди: стояли паркани з плакатами, лозунгами, кіоски, в яких продавали цигарки, цукерки і горілку. Було й довідкове бюро. Запитав адресу Голубенка, хоч знав її напам'ять, але це вже була суто провінціальна потреба зайвий раз пересвідчитись у правильності інформації. Одержавши довідку, що Павло Михайлович справді мешкає недалеко від Хрещатика, Гаєвський пішов туди. У кожної людини своя доля. У двох рідних братів-близнят вона неоднакова, не кажучи вже про двох друзів.

Павла Михайловича Голубенка доля повела іншими шляхами, ніж Гаєвського. В тридцять восьмому році повезли його з Кирти на розстріл. Врятувало бездоріжжя республіки Комі. Поки везли, пішла шуга по ріці, поки ріка замерзла та утворилася на ній санна дорога, хтось переглянув його справу, і розстріл відмінили. Павла Михайловича перевели в Ухту (так тепер називалась колишня Чіб'ю37), знов у те місце, звідки він виїхав у Кирту. Там він працював на різних роботах до сорок третього року і, не добувши кількох місяців до кінця десятирічного строку, був звільнений з допомогою дуже впливової людини, члена уряду, одного з секретарів ЦК. Ця людина довела «хазяїнові», що такого письменника треба звільнити. Його звільнили і повернули в Київ на літературну роботу, не реабілітувавши навіть, щоб у разі потреби можна було легко, без клопоту, повернути його назад, на фельдшерську роботу в Ухту або й в інше місце.

Донесення агента «Автор» співробітнику Управління 2-Н МДБ УРСР Шорубалці

9 січня 1948 р.

Строго секретно

28 декабря 1947 года меня попросил зайти С. В. СТЕФАНИК «по личному вопросу» в его служебный кабинет. Извинившись предо мною за беспокойство, он рассказал мне, что у него накануне были братья ГЖИЦКИЕ – профессор ветерин. института и В. З. ГЖИЦКИЙ – в прошлом украинский писатель, закончивший недавно срок 10-ти летнего наказания на Печоре и приехавший навестить своих родных во Львове и в Гусятине. По словам СТЕФАНИКА,